Агентство «ТЧК». Нечисть в помощь - Страница 63

— Все тебе расскажи, — многозначительно хмыкнула я, скромно умолчав о том, что после двух бессонных ночей маг, наевшийся обещанным мясом до отвала, уснул, едва его голова коснулась подушки.

— Лучше покажи, — хохотнул мужчина, и я пришла к выводу, что нет, бить если и бесполезно, то хотя бы получаешь некоторое удовлетворение и чувство отмщения.

Разве что наносить тяжкие телесные повреждения водителю было несколько неразумно, поэтому я ограничилась тычком в бок для затравки и пообещала перенести экзекуцию на попозже.

Крис проснулся спустя час, когда нам с Чаром уже надоело обмениваться остротами, обсуждать пейзаж за окном и придумывать, как можно поиздеваться над спящим темным магом. Вариантов мы, конечно, нашли много, но реализовать ни один из них так и не решились. Темные маги — это вам не светлые, мне и одного проклятия хватает, чтобы на второе нарываться, а оборотню, кажется, пока что совсем не надоел его хвост.

— Далеко еще? — поинтересовался Крис, протягивая руку за бутербродом.

— Почти приехали, — вздохнул Чар, провожая хлеб тоскливым взглядом.

Я даже не обратила внимания, что за табличка мелькнула за окном, когда он свернул на ухабистую проселочную дорогу. Тут на какое-то время стало не до разговорчиков: язык бы не прикусить. Отечественный производитель позаботился о том, чтобы машина не развалилась на знаменитых российских дорогах, но явно забыл предусмотреть, чтобы не развалились и пассажиры. Крис дважды промахнулся бутербродом мимо рта на паре впадин, больше похожих на овраги, и то и дело зловеще клацал зубами. А я один раз приложилась макушкой о крышу и теперь всей душой ненавидела того чаровского знакомого, который порекомендовал эту бабку и уже стоил мне с утра пальца и головы.

Мы наконец дорулили до типичной полузаброшенной деревеньки, потихоньку превращающейся в дачный поселок: покосившиеся дома с заколоченными ставнями, перемежающиеся крепкими кирпичными постройками, дырявые плетни и веселые зеленые, красные, желтые заборы. Неравенство сглаживали усыпанные цветами ветви слив, вишен и яблонь, выглядывающие повсюду.

Чар уверенно подкатил к одному из немногих старых деревянных домов, сохранивших товарный вид. Забор хоть и потемнел от времени, но не сверкал провалами, как выбитыми зубами, ставни щеголяли свежей голубой и белой краской, по двору чинно прогуливалось несколько важных кур. Сигнализация сработала, стоило нам выйти из машины: привязанный у крыльца беспородный лохматый пес разразился хриплым лаем.

Крис уже собирался, не обращая на него внимания, толкнуть калитку, но Чар вдруг удержал его:

— Дальше Саби должна одна идти. Друг предупредил, что бабуля к этому строга. Лишние души ей, мол, видимость сбивают.

Темный маг скептически фыркнул, но, оглядевшись, не обнаружил никакой видимой угрозы моему благополучию и пропустил вперед.

— Не боись, Малая, не съест она тебя, — оскалился оборотень, всем своим видом демонстрируя «отличие от меня» и похлопав меня по плечу. — Иди, скажешь, что от Гришки.

Я не очень-то уверенно пересекла двор, оглянувшись напоследок у двери. Крис, прислонившись к машине, за мной наблюдал, щурясь от солнца, а Чар довольно скалил клыки обезумевшей от ужаса собаке, забившейся под крыльцо и оттуда поскуливающей. Волки ей определенно не нравились.

На стук никто не отозвался. Я толкнула дверь и оказалась в сумрачных сенях, а дальше в небольшой светлой комнате в лучших деревенских традициях: деревянная мебель, резные короба и вышитые вафельные полотенчики на окнах вместо занавесок.

— Проходи дальше, деточка, — глухо донеслось до меня негромкое старушечье дребезжание.

Еще одна дверь обнаружилась в углу, за ней оказалась, пожалуй, спальня, если судить по кровати, накрытой лоскутным одеялом. Бабка-пророчица сидела у окна. В смуглых узловатых руках мелькали длинные спицы, а кончик пушистого широкого шарфа темно-бордового цвета уже касался пола.

— Присаживайся. — Она кивнула на стул напротив, не поднимая глаз от вязания.

— Я от Гриши, — на всякий случай пояснила я.

Не уверена, как там работает эта пророческая машина. То ли они видят только те события, изменить которые нельзя, то ли, произнося вещи, делают их отныне неизменными, а может, просто слово пророка — закон: как скажет, так и будет — даже если он объявит, что завтра на Землю прилетят маленькие зеленые человечки и наступит конец света. Так что лучше, чтобы бабуля была в курсе, что я «своя», и, как сирена, мне гадостей не напророчила.

— Да-да, — рассеянно кивнула старушка, педантично довязала ряд и только потом вскинула голову.

Наши взгляды встретились, и на несколько мгновений бабуля «зависла». Ее глаза остекленели, словно у давешней сирены, а рот приоткрылся, готовясь вещать о моем светлом будущем, в котором, желательно, мы вытащим Нику и прихлопнем Игоря.

— Разруха и смерть, — едва слышно прошептала пророчица, после чего в воздух с отнюдь не старушечьей скоростью взметнулась освободившаяся спица.

Беру назад слова о том, что на меня наложили проклятие невезения. Потому что иначе, как нечеловеческой удачей, не объяснить, каким образом я уклонилась от этого удара. Щеку обожгло, словно по ней хлестнули крапивой, а спица вонзилась в стену за моей спиной на добрых полсантиметра, словно там было не дерево, а пластилин. Или заточка у инструмента вязальщицы была как у тех знаменитых клинков, которыми шелковые платочки на лету разрезают.

— Бабуля, вы чего? — ужаснулась я, сообразив, что доброе пророчество мне в очередной раз не светит.